Тот, кто видел рождение своего ребенка, как видел я, уже никогда в ней не усомнится в женской силе. Они сильнее нас. Для них не существует глупостей ― только главное. Жизнь, дети, свобода. Они не видят смысла в вечной жизни ― они продолжаются в детях, и этого достаточно. Они не завоеватели ― им и так принадлежит мир, потому что они способны создать новую жизнь. 

У меня открылись глаза, я увидела его порочность, поняла, что он не способен любить — ни принимать любовь, ни отдавать её. Осуществились мои худшие страхи. Как ни странно, я ощущаю освобождение.

Я плохая – ты хороший.
Рот от гнева перекошен.
Не кричи – я не глухая.
Ты хороший – я плохая.
Ты моим терпеньем сломлен?
Я терплю – а ты назло мне
Стекла бьешь – я поднимаю.
Ты хороший – я плохая.
Вверх рука – и замер… Ну же!
Я – нормально. Стеклам хуже.
Не посмеешь. Я-то знаю.
Ты хороший – я плохая.
Я тебя не понимала,
Я давила, все прощала,
Ты особый – я простая.
Ты хороший – я плохая.
Лгать – привычка. Мстишь от скуки.
Что? Протягиваешь руки?
В пол колени – надломилось.
Что ж ты плачешь? Что случилось?
Утром холодно в постели?
Как? Когда? Вчера? Неделя.
Почему ты мною брошен?
Я плохая – ты хороший.
Все исправишь? Все сначала?
Почему я замолчала?
Время ниточку развяжет.
Дверь за мной закрой, сквозняк же.

Если ты меня любишь, значит, ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах.

Будь у тебя хоть сто пядей во лбу, 
Ног от ушей чертова дюжина 
Книг заумных полки в мозгу,
А вместо сосков — жемчужины

Если в тебе нет стержня внутри
Сказками ты контужена
Через месяца уже три
Будешь совсем ненужная.

Мир — успокоенной душе моей.
Ничто ее не радует, не ранит.
Не забывай моих последних дней,
Пойми меня, когда меня не станет.

Я знаю, друг, дорога не длинна,
И скоро тело бедное устанет.
Но ведаю: любовь, как смерть, сильна.
Люби меня, когда меня не станет.

Мне чудится таинственный обет...
И, ведаю, он сердца не обманет, —
Забвения тебе в разлуке нет!
Иди за мной, когда меня не станет.

Я притворяться должен, что всё это существует —
Луна, слоновая кость, инструменты, розы,
лампы и линия Дюрера,
я притворяться должен, что всё это существует —
Девять арабских цифр и изменчивый нуль. 
Я притворяться должен, что были в прошлом
Персеполис и Рим и что деликатный песок
определял судьбу зубчатых стен,
уничтоженных веком железным.
Я притворяться должен,
что существует оружие, костёр эпопеи,
опоры земли подмывающее море… Я должен
притворяться, что есть и другие.
Но это ложь.
Есть только ты. Только ты, несчастье моё
и счастье моё, чистое и бесконечное.

Три спички, зажженные ночью одна за другой:
Первая — чтобы увидеть лицо твое все целиком,
Вторая — чтобы твои увидеть глаза,
Последняя — чтобы увидеть губы твои.
И чтобы помнить все это, тебя обнимая потом,
Непроглядная темень кругом. 

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру.»
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру». 

Если бы Вы сейчас вошли и сказали: “Я уезжаю надолго, навсегда”, — или: “Мне кажется, я Вас больше не люблю”, — я бы, кажется, не почувствовала ничего нового: каждый раз, когда Вы уезжаете, каждый час, когда Вас нет — Вас нет навсегда и Вы меня не любите.